Банда Кольки-куна - Страница 45

К оглавлению

45

Вечером Алексей Николаевич пришел в департамент, возился допоздна с бумагами, ждал помощника. Но Сергей так и не появился. Видимо, задание оказалось непростым. Лыков удалился в десятом часу, весь вечер ждал звонка, и опять впустую. Сам телефонировал Сергею. Трубку никто не взял. Коллежский советник начал уже всерьез беспокоиться, куда делся Азвестопуло, но тут ему позвонил барон Таубе.

— Я сообщаю тебе по просьбе твоего помощника, что он застрял в архиве Военного министерства.

— Так уже ночь!

— Вижу это в окно.

— Что мой бездельник у вас забыл?

— Выполняет твое поручение. И вообще, не ругай парня, он старательный. Переписка по боксерскому восстанию еще не разобрана, бумаги валяются прямо в пачках без картотеки. Хорошо, если к утру управится.

Барон оказался прав. На следующий день, когда Лыков собирался на службу, пришел Сергей.

— Вот, — протянул он шефу мятую бумажку.

— Не царское это дело, — отстранился тот. — Читай вслух.

— Да я уж наизусть выучил.

— Ну тогда с выражением.

Коллежский секретарь отставил ногу, задрал подбородок и начал:

— Знак Военного ордена четвертой степени нумер сто восемьдесят две тысячи ноль двадцать два…

Вдруг прервался:

— А у вас какой, шеф?

— Не отвлекайся!

— Вечно вы так. Короче говоря, деньги за крест получает по доверенности его жена Прасковья Егоровна Сажина.

— Прасковья Егоровна! — поразился коллежский советник. — Это ведь сестра Кольки-куна!

— Наверняка.

— Значит, они с Сажиным не только друзья, но и породнились. А в формуляре ни слова о его женитьбе. Молодец, Сергей. Адрес супруги георгиевского кавалера добыл?

— Александровская слобода, шестнадцатый дом.

— Там же одни инвалиды живут, — удивился Алексей Николаевич.

— Прасковья работает прачкой в Чесменской военной богадельне. Видать, как-то зацепилась.

— Александровская слобода… Место близ города, но малонаселенное. Как там могут спрятаться восемь человек?

Полицейские рядили и так и сяк и пришли к выводу, что надо туда ехать и смотреть.

Лыков снова отказал своему помощнику в участии. Загримировался стариком, нацепил собственный Георгиевский крест и отправился на Царскосельский вокзал. Сергею заявил с издевкой:

— Вот когда появится у тебя свой Георгий, буду брать с собой.

Когда сыщик остался один, то улыбаться перестал. Надо выбирать, время пришло. Как уж сказал тогда ему Колька-кун? Нельзя жить так, чтобы и нашим, и вашим. А кто теперь коллежскому советнику наш? Революционер из лукояновских мужиков, с сумбуром в голове? Похоже, да. Зацепил он своей нелепой правдой царского служаку. Присяга, многолетняя служба — все это на одной чаше весов. А вшивобратия — на другой. Если выбирать, то он, Лыков, голосует за соль земли, за многострадальное крестьянство. Тогда, в страшный день расстрела русскими русских, царь оттолкнул от себя сыщика. Навсегда оттолкнул. Алексей Николаевич не вышел в отставку, продолжил служить, но то был уже другой человек. Критически относящийся к государственной машине. Заржавела машина, пора ее менять! А начальство хочет подмазать и ехать дальше. Ведь и впрямь поедут, скрипя старым железом.

Лыков пока не решился на крайний шаг. Попробую еще удержаться, подумал он: стоя на подножке и готовый в любую минуту соскочить. Неудобно, но что поделать… Вдруг обойдется? Как может обойтись, сыщик думать не хотел. Гнал от себя мысли. Жизнь потом сама рассудит, пока же надо спасти мужиков. Вот морока! А главное, посоветоваться не с кем. Раньше в таких вопросах главный голос был у Вареньки. Там, где тонкая материя, правда или кривда, жена всегда могла дать совет. И ее мнение зачастую все решало. Сейчас Варвары Александровны нет, спрятаться не за кого. Барон Витька? Он, конечно, лучший друг, старинный и сто раз проверенный. Но Таубе — однорукий инвалид, который боится потерять службу и вылететь в отставку. Разве можно его сейчас втянуть в свои делишки? Нет, придется решать самому. Титус далеко. Сергей Азвестопуло? Молод еще быть советчиком. И жалко парня: в нынешней кутерьме пусть он лучше постоит в сторонке. Если Лыкова поймают, то уж не казнят. Оставят без пенсии, так имение прокормит. А Сережа чем будет себя содержать?

Нет, Алексей Николаевич, сказал себе сыщик. Не перекладывай на других, решай сам. И он решил.

Глава 8
Эвакуация

Дедушка сошел на разъезде и медленно двинулся по единственной улице. Александровская слобода была выстроена для семейных инвалидов Чесменской военной богадельни. В разные времена разные жертвователи поставили семнадцать жилых домов, все по одному плану. Начала традицию вдова фельдмаршала Волконского. Потом кто только не строил: и граф Гейден, и чины штаба Виленского военного округа, и лица Свиты Александра Второго после его гибели, и даже какой-то генерал-майор Слесарев. Прасковья Сажина обитала в новом доме, одном из тех, что стояли по левую сторону от железной дороги.

Он уже подходил к месту, когда услышал из палисада могучий чих и следом знакомый голос:

— Шайтан!

Зот Кизяков! Один или другие тоже с ним? Словно в ответ на вопрос сыщика раздался ленивый баритон Сажина:

— Как ты надоел со своими шайтанами…

— Ну не могу я не чихать, — обиделся баталер.

Ему ответил невидимый из-за сирени Колька-кун:

— Не можешь не чихать — чихай. Только не поминай всуе шайтанов, дурная голова!

Лыков зашел в калитку, направился к курящим на скамейке «японцам». Атаман, завидя старика с Георгием, привстал и ласково спросил:

45