Банда Кольки-куна - Страница 77

— Был, был такой! Да весь вышел! Алексей Николаич, это теперь совсем другой человек. Изверг! Я с ним поговорил, отошел, чувствую — сам весь дрожу, будто в лихорадке малярийной. Не знаю, что делать, однако не должен он так дальше… За ним людская кровь как ручей течет. Пятерых убил? А знаете, сколько людей Колька на Урале прикончил? Говорит, что больше взвода! Все за Сажина мстит да за горькую народную долю. Почему из-за этого надо людей стрелять?

— Так. — Лыков сжал кулаки и откинулся на спинку стула. — Давай оба успокоимся.

— Давайте, — согласился Чистяков. — Но… Что делать-то?

— Как мне его найти?

— Не знаю.

— Вы разве не договорились о встрече?

— Перепугался я, Алексей Николаевич. Какая встреча? Ноги унес, и слава Богу. Потом думал-думал… Куда пойти? Вспомнил об вас.

И повторил, глядя на сыщика, как прихожанин на батюшку:

— Что делать-то?

— Искать. Найти и убить.

— Убить? — ахнул калека.

— А ты что предлагаешь? В психиатрическую лечебницу запереть? А он возьмет да сбежит. Снова будет людей жечь.

Чистяков покивал:

— Да, в лечебницу нельзя. Я попал в такую, когда в предварительной сидел. Беги, кто хочет!

— Ну, психиатрические кое-как, но охраняются, — возразил сыщик. — Однако и оттуда бегут. Надежнее…

Он не договорил, но «японец» его понял и опять кивнул:

— Надежней, да. Но жалко! Такой человек был. Вождь! Куда все делось, а?

— Михаил, дай хоть какую-нибудь идею, где мне найти этого вождя. Он за два дня два налета совершил! Мы сидим, а Колька, может быть, сейчас опять кого-то режет…

— Вдруг Иван Бубнов знает? — предположил «японец».

— Бубнов? Рыжий?

— Ага.

— Он разве не с атаманом? Я думал, он один из тех двоих, что сейчас при Куницыне. А второй Кизяков.

— При атамане нет никого из вшивобратии, — сообщил сухорукий. — Зот, морячок наш, после Кронштадта так и потерялся. А Ваня Бубнов в Москве в плен попал, в Замоскворечье где-то. Семеновцы тогда еще не подоспели, и Бубнов уцелел. Так бы светил ему военно-полевой суд. Но нашлись добрые люди, адвокаты называются, и отоврали Ваню от казни.

— Отоврали? — удивился сыщик, но быстро сообразил: — Свидетелей ложных нашли?

— Ага. И бумажки подделали. Будто он на полдня раньше попался, чем военное положение ввели. Потом Ваня убежал. Я встретил его в конце августа на дебардакере Финляндского вокзала.

— Где-где?

— На дебардакере.

— Хм. Пусть так. Значит, Бубнов в Петербурге или наведывается сюда.

— Ага, — опять кивнул Чистяков. — Колька-кун меня про Ваню спрашивал. Не знаю ли я, как его найти. Нужен, мол. Я и сообщи, где его видал.

Лыков подумал и заявил:

— Можно попробовать.

— Чего?

— Поискать рыжего в поездах на Финляндию. Возможно, ему понравилась моя идея. Помнишь, что я сказал, когда вас туда отвез? Там спокойно, а столица близко. Поселиться где-нибудь в Куоккале, и можно полиции не бояться. Если бы я был беглый, так бы поступил. Значит, надо поставить филеров на всех станциях перед Петербургом. В тех же Озерках и Шуваловке, к примеру.

— Алексей Николаевич, а что нам даст, что мы Бубнова найдем? Только в тюрьму его опять засадим. Нехорошо как-то. Эх, зря я сболтнул!

— Бубнова ищет Колька-кун. И найдет по твоей подсказке. А может, уже нашел. Выследим рыжего — выйдем на атамана. Понял?

Калека лишь покачал головой:

— Ай-я-яй… Продал я Ваню с потрохами… Дурак сухорукий…

В конце концов Алексей Николаевич пообещал «японцу» оставить Бубнова на свободе. Нужен-де только атаман, а без рыжего царизм как-нибудь обойдется. Михаил ушел, видимо не очень поверив словам сыщика. А тот уже принял решение. Он послал следом за гостем филера. «Хвост» довел Чистякова до квартиры в Восьмой роте Измайловского полка. За инвалидом установили наблюдение и быстро выяснили, что тот перестал хлопотать о пенсии. Все свое время этот неустроенный и полуголодный человек тратил теперь на дежурство в Финляндском вокзале! Похоже, он решил сам найти товарища и предупредить об опасности. А может, хотел отыскать Кольку и сдать полиции? Лыков не стал разбираться, а продолжил слежку. И уже через два дня она дала результат.

Филер телефонировал коллежскому советнику из участка. Сухорукий высмотрел среди приезжих чернявого мужчину, подошел к нему, и они о чем-то поговорили. А потом поехали в Нобелевский народный дом. С единственной целью — сбить со следа возможную слежку: вошли в главный вход, а через минуту выскочили из служебного. Но филеры такой прием хорошо знали и не попались. Наблюдаемые прыгнули в извозчика и отправились на Минеральную улицу. У агентов был экипаж, и они сумели проследить их до места. Но дальше вести объект не представлялось возможным. Длинная Минерашка, редко застроенная одно- и двухэтажными домами, была вся на виду. Филера негде поставить, он сразу будет заметен. А тем более извозчика! Даже среди плотной городской застройки филер-извозчик — очень трудная роль: стоит экипаж, не на бирже, а в неположенном месте. И никого не сажает. Тут же возникает вопрос, а почему? Обычно возница говорит, если кто его спросит: барина караулю. Он здесь кувыркается с чужой женой, а мне велел ждать. И то тяжело, поскольку дворники норовят прогнать, чтобы лошадь не нагадила на их участке. А в Полюстровой деревне и на барина не свалишь…

Лыков велел снять наблюдение, чтобы не спугнуть добычу. Что за чернявый оказался на вокзале? Агент описал его как высокого человека, одетого в дорогое котиковое пальто. Ничего общего с нищебродом Ваней Бубновым незнакомец не имел. Кроме роста! И коллежский советник, загримировавшись, сам отправился на Финляндский вокзал.